Алехнович А. С. Категория экзистенциального сознания в системе гуманитарных наук
Статья зарегистрирована ФГУП НТЦ «Информрегистр»: № 0421200131\0002.
УДК 141.32; 009
Alekhnovich A. S. The Category of Existential Consciousness in the System of Human Sciences
Аннотация ◊ В статье предпринята попытка анализа категории экзистенциального сознания, обосновывается ее методологическая востребованность для гуманитарных наук, показана актуальность ее использования в исследованиях, посвященных изучению онтологического положения человека в условиях виртуально ориентированного информационного общества.
Abstract ◊ This article attempts to analyze the category of existential consciousness. The author justifies its methodological relevance for the humanities and shows the relevance of its application in studies on the ontological position of human being in the virtually oriented information society.
Keywords: existential consciousness, existence, information society, virtual reality, cyberspace consciousness.
Экзистенциальное сознание (от позднелат. exsistentia — «существование») — способ философствования и тип мироощущения, смысловое поле, на котором развертывается проблематика экзистенциальной философии и экзистенциально ориентированной художественной литературы. Экзистенциальное сознание характеризуется большим количеством разнообразных концепций, воплотивших кризисное мироощущение европейской цивилизации в XX в.[1], связанное с переоценкой всех ценностей, утратой веры в научно-технический прогресс и рациональное познание мира и человека. Оно реализует себя как философски-художественное по природе: экзистенциализм — это не только течение философской мысли, но и художественное явление. Интерес к феномену экзистенциального сознания носит комплексный междисциплинарный характер и формируется на пересечении исследований философии, литературоведения, психологии, социологии. Несмотря на актуальность данной категории в контексте возвращения к экзистенциально-феноменологической проблематизации «жизни», ни одна из соответствующих гуманитарных наук, изучающих в отдельности категорию «сознание» и понятие «экзистенция», не позиционирует это словосочетание как свой термин и не дает ему какого-либо определения, за исключением литературоведения, в рамках которого ведутся продуктивные исследования, посвященные проблемам соотнесенности художественного сознания с принципами экзистенциальной философии (см.: Заманская, 2002).
«Экзистенциализация» сознания означает, что оно «делается для самого себя проблемой, когда понимает, что еще только должно овладеть собой и постичь смысл своего существования» (Мурзин, 2007: Электр. ресурс). М. Хайдеггер, по-новому выводя соотношение бытия и сознания, писал: «На что еще другое, если всерьез о том задуматься, должна указывать приставка «со-» в именах «со-знание» и «само-со-знание», кроме как на эк-зистенциальное существо того, что существует, поскольку экзистирует?» (Хайдеггер, 1993: 32). Таким образом, категория «экзистенциальное сознание» раскрывается через содержание понятия «экзистенция»: если рассматривать экзистенцию как опыт сознания, то становится возможным введение данной категории. По С. Кьеркегору, чья философия считается исходным пунктом экзистенциализма, экзистировать — значит находиться в сознании своего существования (Кьеркегор, 1997: 140), т. е. задаваться вопросом (вопрошать) о своем бытии, что свойственно только человеку: он — «единственное существо, претендующее на постижение смысла жизни» (Камю, 1990: 115). В рамках экзистенциальной мысли экзистенция определяется как уникальный способ человеческого бытия в мире; она всегда ускользает от понимания посредством абстракций, экзистенцию невозможно познать, но в ней можно только пребывать. Экзистенциальное философствование начинается с постулирования «я существую» (Я-экзистенция), внимание концентрируется на том, что значит быть. Таким образом, субъект-объектному отношению человека с миром и теоретическому опосредованию «как принципу мышления рационализма экзистенциалистский анализ опыта экзистенции противопоставляет идею целостности и неразложимости непосредственного переживания человеком своего присутствия в мире» (Тузова, 1998: 833).
Поэтому в трактовке экзистенциального сознания необходимо отличать экзистенциальную точку зрения (тематическую фиксацию) от экзистенциальной позиции, т. е. «позиции полной вовлеченности человеческого существования в ситуацию» (Тиллих, 1995: 89), в которой индивидуально переживаемые смыслы и ценности (проясняемые в понимании) составляют экзистенциальный опыт самосознания и самобытия человека в мире как единства мыслительного, эмоционально-чувственного, волевого и других состояний.
Экзистенциальное сознание порождает собственные конфликты, оформляющиеся в качестве неснимаемых противоречий не только в плане мышления, но и в плане бытия — антиномий, в контексте которых человек сталкивается с экзистенциальным выбором (в отличие от бытового выбора) — «между альтернативами-ценностями, который человек не может не делать и вместе с тем не хочет делать» (Мерсиянова, 2010: 154): одиночество и коммуникация, жизнь и творчество, иметь (потребление) или быть (аутентичность), желание жить и неизбежность смерти, смысл и абсурд, свобода, основанная на Ничто и «бегство от свободы» (страх перед ничто), отчаяние и вера и др.
Обращение к экзистенциальному сознанию парадоксально: с одной стороны, это теоретизированный конструкт, с помощью которого в экзистенциально-феноменологическом аспекте исследуется существование человека в кризисных ситуациях (метапозиция), в том числе проблема дорефлексивного опыта сознания, открывающего непосредственный контакт человека с миром, человека, «захваченного» миром, а также проблемы сознания и времени, сознания и рефлексии, времени и бытия, намеченные Э. Гуссерлем в концептах Lebenswelt (нем. «жизненный мир») и Zeitbewuβtsein (нем. «время-сознание» или «временящееся сознание») и подхваченные экзистенциалистами, а с другой стороны, это рефлексирующая живая процессуальность (понимающее себя бытие), развернутая во времени и сталкивающаяся с Ничто экзистенция, представляющая собой самосознание как конституирование субъективности в противопоставлении Другому и выстраивании отношений с Другим (интерсубъективность). Иными словами, философская аналитика экзистенциального сознания может быть организована как «рефлексия над рефлексией» (метарефлексия), при этом «экзистенциальное сознание» приобретает редуцированный статус, становится понятием, а не опытом, т. е. объективируется для исследователя. Аналитика опыта превращается в анализ понятий. Это приводит к тому, что концептуализированная модель сознания претендует на универсальность, исключая сознание самого исследователя из поля своего внимания. Данные соображения необходимо учитывать в экзистенциальном подходе к изучению феномена сознания, в обращении к которому можно выделить три уровня: дорефлексивный опыт сознания, экзистенциальная рефлексия и философская метарефлексия.
Помимо историко-философского смысла категория экзистенциального сознания обладает и культурно-антропологическим значением, способным продвинуть нас к пониманию положения человека в современном мире. «Человек в рамках экзистенциальной концепции задан беспредпосылочно как “человек культурный”, как пространство пересечения социально-культурно-нормативных доминант, в его экзистенциальной исторической неповторимости смыслового контекста “здесь и сейчас”» (Федосова, 2007: 84–85). Культура как смысловой горизонт экзистенции (в отличие от окружающей среды, характеризующей животных) определяет осознание человеком условий, пределов и возможностей своего существования[2]. При этом следует помнить, что «культура не совокупность готовых ценностей и продуктов, лишь ждущих потребления или осознания. Это способность и усилие человека быть» (Мамардашвили, 1990: 189).
Однако в условиях современного общества наблюдается фундаментальное противоречие между функционированием техногенной цивилизации и экзистенциальными потребностями человека, между техноцентрической и антропоцентрической парадигмами. Под воздействием техносферы человек утрачивает экзистенциальные мотивы своего существования (Стерледева, 2009: 175), выпадает из ценностно-смысловой позиции, которая получает выражение в культурных символах, несущих бытийное содержание в самопонимание «я», иначе говоря, происходят качественные изменения в экзистенциальной ситуации современности, создающие новые конфликты человеческого существования. По мере становления глобального информационного общества, формирующегося под влиянием новых экономических и социокультурных факторов, все явственнее видится процесс утраты самопонимания отдельного существования.
Избыточность информации, своего рода информационная интоксикация дезориентирует человека, что «неизбежно приводит к поверхностности — сначала восприятия, затем, возможно, и мышления» (Костина, 2009: 170), появляется ощущение скольжения по поверхности информационных потоков, возникает эффект «восприятие минус понимание» (Эпштейн, 2006: Электр. ресурс). Потребление информации переходит в самоценный акт без какого-либо ценностного к ней отношения как процесс получения удовольствия и удовлетворения праздного любопытства, когда человек желающий не рефлексирует, что соответствует наличному и безличному модусу бытия в философии Хайдеггера (нем. das Man — неопределенно-личное местоимение), массовому обществу, демассификация которого в характере потребления информации приводит к индивидуализированной массе, или обществу индивидов, социальных единиц, изолированных в своем одиночестве (если учитывать, что лат. individuum — калька с греч. άτομον — «неделимое»).
Информация без понимания лишена смысла, «поскольку там, где, как мы полагаем, информация производит смысл, происходит обратное. Информация пожирает свои собственные содержания. Она пожирает коммуникацию и социальное» (Бодрийяр, 1996: 41–42). Циркулируя посредством алгоритмических процессов производства, передачи и получения в контактных точках информирования, информация становится всеобщей и анонимной, для обладания ею достаточно опираться на процедуры кодирования и декодирования, наделяющие чистой операциональностью социокультурный мир человека. «Экзистенциальное понимание смысла предполагает создание условий для самоопределения человеческого существования» (Поросенков, 2009: 8), однако, устраняя смыслы из человеческого существования, информация разрушает как самопонимание, так и взаимопонимание в коммуникации, дегуманизирует тем самым самого человека, ибо единственным носителем смысла в мире является человек.
Такая ситуация несет угрозу единству сознания, полноте присутствия человеческого бытия в мире, расщепляя целостность существования на функциональные состояния в соответствии с технологическими заданиями. Исчезновение понимания бытия и способности иметь причастность к собственному существованию происходит через упоение технологизмом и техницизмом, вообще технократическим способом мышления, которое отчуждает человека от переживания смысла целостного бытия в своем существовании.
В мире массмедиа, поддерживаемом телекоммуникационными и компьютерными технологиями, человек, идентифицируя себя с имиджами и брендами, рекламными образами и популярными героями фильмов и передач, отчуждается от своего способа бытия, его сознание становится эфемерным и размытым, дробясь на случайные идентичности, тем самым теряя подлинность и целостность присутствия, которое в экзистенциальной традиции понимается как онтологическое единство человеческого существования во времени. Информационно-коммуникативные технологии стали занимать в современной социокультурной ситуации настолько важное место, что в исследованиях, посвященным данной проблеме, появились утверждения о зависимости идентичности от технических средств общения (Foster, 1996: 34). Само общение вместо связующего отношения становится средством для обмена информацией, а участники превращаются в ее носителей, общение подвергается деформации через технические средства опосредования, медиатизируется (от лат. medium — «средство», «посредник») за счет все большего количества доступных каналов связи. С этим связывается и другая проблема современной коммуникации: преобладание способов самовыражения над процессом понимания. А. В. Костина отмечает:«…в информационном обществе <…> потребность в самопрезентации становится сильнее, чем потребность в коммуникации» (Костина, 2010: 22).
В отличие от массовых коммуникаций экзистенциальная коммуникация раскрывается в духовном непосредственном общении, когда могут стать сообщаемы личностные смыслы в сопереживании с другой экзистенцией. В подлинной коммуникации Другой выступает как свое «Ты», а в неподлинной — как чужое «Я».
Информационное общество характеризуется новым способом существования культуры — в виртуальной реальности, находящейся в информационо-компьютерном пространстве. В виртуальной реальности как симуляционном бытии подрывается основа экзистенциального устройства присутствия, поскольку экзистенциалы заботы, страха, тревоги вытесняются за пределы рефлексии, элиминируется переживание собственной конечности и временности существования, как бы переставая быть проблемой, внося успокоение и чувство безопасности; это мир вневременья, точнее, сиюминутности — время онлайн, непосредственного удовлетворения информационных потребностей. «Обладание-собой-при-себе-самом» (Хайдеггер, 1998: 297) в целостности своего присутствия заменяется отсутствующим присутствием, мерцающим в идентификационных практиках, приобретая черты фантомного существования в превращенных формах субъективности, которая переходит в субъективность интерактивных бестелесных «масок» (аватар), разрушая единство сознания.
Экзистенциальная субъективность переходит в качество виртуальной с появлением нового антропологического типа Homo digitalis — человека цифрового (Оводова, 2002) (хотя точнее было бы говорить о постчеловеческом типе, выделение которого пока носит дискуссионный характер), обладающего квазионтологической характеристикой, подмеченной современными исследователями, Being - in - the - web (Bowser, 2004), Digital - being (Kim, 2001). В виртуальной субъективности нет места бытийному содержанию, можно сказать, что она не обладает бытийным устройством присутствия, которое «основывается во временности» (Хайдеггер, 2003: 486). Время же в виртуальной реальности деонтологизированное, чисто операциональное (вне модусов прошлого, настоящего и будущего, являющихся условием целостности присутствия), направленное на интеракцию с контентом, поэтому виртуальное сознание лишено как онтологии, так и самопонимания, это форма антиэкзистенциального сознания в XXI в. Виртуально ориентированное информационное общество с его претензией на формирование нового сознания подрывает субъективность присутствия и сами основания экзистенциального сознания.
Конечно, подобное понимание перспектив человеческого существования в эпоху информационных технологий является гипотетическим видением. Футурологические прогнозы активно эксплуатируются в массовой культуре (достаточно указать на фильмы Д. Кроненберга «Экзистенция» 1999 г. и братьев Вачовски «Матрица» того же года).
Неоднозначной является оценка передовых технологий. Например, новые технологии в интерпретации философского движения трансгуманизма дадут человечеству неограниченные возможности для работы, творчества и развлечений. Сторонники трансгуманизма пропагандируют культ молодости, красоты и здоровья, утверждают, что можно и нужно ликвидировать старение и смерть. По их мнению, бессмертия можно будет достичь с помощью новейших био-, нано-, компьютерных и информационных технологий, конструируя новую телесность, заменяя органы человека искусственными имплантатами, создавая новое сознание путем киборгизации. В этом случае проблема смерти теряет смысл, а жизнь лишается ценности, которая состоит в ее конечности. Забота о своем бытии переходит в усилия по проектированию трансчеловека, конструированию и реконструированию человеческого существования (см.: Юдин, 2007).
Кибернетический подход, которым оперируют трансгуманисты, описывает сознание как функцию мозга, направленную на обработку поступающей извне информации с помощью автоматизированных процессов командных действий. Данный подход предполагает кибернетическое моделирование сознания на основе компьютерного оцифровывания (сканирования) функций человеческого мозга, что означает симбиоз человека и машины (интерфейс «сознание-компьютер»), в результате которого появятся киборги с искусственным телом и сверхсознанием. Искусственное тело постепенно заменит естественное смертное тело, а затем, оцифровав свое сознание, постчеловек выберет электронную жизнь в информационных сетях с подсоединением к глобальному искусственному разуму, частью которого он станет.
Кибернетическое сознание, таким образом, станет крайней формой проявления виртуального сознания (в контексте нашего рассмотрения — антиэкзистенциального сознания), а следовательно, концом традиционных представлений о человеке и человечности в том образе, который мы знаем, т. е. переходом от гуманизма к трансгуманизму. Проблема онтологического измерения киберсуществ, их субъективности ускользает из поля гуманитарных исследований, поскольку последние строятся на различении человеческой сферы, человеческого способа бытия — и иного. Такая позиция была сформулирована на международной конференции “Cyborg identities” 1999 г.: «Чтобы сделать кибернетический объект предметом исследования, необходимо «схватить» это взаимодействие как темпоральную гетерогенную совокупность человеческих и нечеловеческих субъектов действия, как «танец двух партнеров», который представляет собой процесс непрерывного двустороннего становления с заранее неизвестным результатом» (цит. по: Столярова, 2000: Электр. ресурс).
Итак, по нашему мнению, категория экзистенциального сознания является актуальной и перспективной для исследований, посвященных проблемам самобытия субъективности и самосознания человека в новых культурно-исторических условиях эпохи информационного общества с использованием понятийного аппарата экзистенциально-феноменологической философии и достижений гуманитарных наук.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Необходимо признать, что экзистенциальный компонент человеческого сознания (самосознания) универсален, но актуализируется в ситуации смысловой утраты, открытия сущностной неукореннености человека — его «бездомности» (Хайдеггер, 1993: 206) и распада норм и ценностей, задающих стратегии ориентации в мире и в своей совокупности организующих культурный тезаурус (см.: Луков Вал., Луков Вл., 2008); экзистенциальный опыт проявляется в специфике культурно-исторических форм, исследования которых ведутся по линии типологических сопоставлений (сближения/отталкивания) европейского экзистенциализма с неевропейскими философиями (см., напр.: Корнеев, 2001; Романова, 2002; Солонин, 2001; Торчинов, 2001; Хрусталева, 2004 и др.).
[2] Говоря о горизонте экзистенции, мы имеем в виду не только дорефлексивное поле актуального открытого опыта сознания, в котором возможно предпонимание существования как основа и источник всех очевидностей сознания и самосознания, как онтологическая характеристика способа человеческого бытия (по Хайдеггеру), т. е. присутствует лишь смутное, непроясненное ощущение себя в качестве некоторого «некто», «который как-то и “ориентирует” жизнь, не всегда это осознавая и не всегда самостоятельно, и который сосуществует при этом с Другими, поскольку опыт есть опыт мира, не в том смысле, что мир предшествует этому опыту, а в том, что он от опыта вообще неотделим» (Шпарага, 2001: Электр. ресурс), — «жизненный мир» с его «опытом телесного присутствия» (Мерло-Понти, 1999: 242), представляющим первичную идентификацию. Но мы также имеем в виду осознание (рефлексию, конституирующуюся из дорефлексивного слоя опыта, как бы сознание «второго порядка») своего существования в мире и поиски смысла бытия в горизонте культуры (культурном контексте).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бодрийяр, Ж. (1996) Симулякры и симуляция (реферат В. Фурс) / Философия эпохи постмодерна : Сб. переводов и рефератов. Минск : Изд. ООО «Красико-принт». С. 32–47.
Заманская, В. В. (2002) Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий : учеб. пособие. М. : Флинта ; Наука.
Камю, А. (1990) Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.
Корнеев, М. Я. (2001) Хайдеггер и современная философия в странах мусульманского Востока // Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур / отв. ред. М. Я. Корнеев, Е. А. Торчинов. 2-е изд. СПб. : Санкт-Петербургское философское общество. С. 221–256.
Костина, А. В. (2010) Глобальное информационное общество: противоречия развития культуры // Культура глобального общества: противоречия развития : сб. науч. статей. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. С. 6–23.
Кьеркегор, С. (1997) Заключительное ненаучное послесловие к «Философским крохам» // Логос. № 10. С. 139–147.
Луков, Вал. А., Луков, Вл. А. (2008) Тезаурусы : Субъектная организация гуманитарного знания. М. : Изд-во Нац. ин-та бизнеса.
Мамардашвили, М. К. (1990) Как я понимаю философию. М. : Прогресс.
Мерло-Понти, М. (1999) Феноменология восприятия. М. : Ювента ; Наука.
Мерсиянова, А. П. (2010) Основные признаки экзистенциального выбора // Вестн. Томск. гос. ун-та. № 335 (июнь). С. 153–156.
Мурзин, Н. Н. (2007) Экзистенциальное сознание: Кьеркегор или Гегель? [Электр. ресурс] // Vox : Философский журнал. Вып. 2 (май). URL: (дата обращения: 25.05.2011).
Оводова (Ларионова), Н. С. (2002) Гипертекст как форма культуры. Явление «Homo digitalis» // Гуманитарий. История и общественные науки : сб. науч. тр. Вып. 3. М. : МПГУ. С. 216–223.
Поросенков, С. В. (2009) Духовность личности и экзистенциальный смысл // Вестн. Вятск. гос. гуманит. ун-та. Философия и социология; культурология. № 4 (4). С. 6–11.
Романова, И. К. (2002) Хайдеггер глазами современной индийской философии // Размышления о философии на перекрестке второго и третьего тысячелетий : Сб. к 75-летию проф. М. Я. Корнеева. Сер. «Мыслители». Вып. 11. СПб. : Санкт-Петербургское философское общество. С. 210–220.
Солонин, К. Ю. (2001) Хайдеггер и японская философия // Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур. 2-е изд. СПб. : Санкт-Петербургское философское общество. С. 183–194.
Стерледева, Т. Д.(2009) Проблемы экзистенциальной составляющей информационного общества // Вестн. Пермск. гос. технич. ун-та. Культура, история, философия, право. № 1. С. 169–178.
Столярова, О. Е. (2000) Идентичность киборгов : обзор материалов конф. “Cyborg identities” (October 21–22, 1999) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 3 : Философия. № 2. С. 57–81. URL: (дата обращения: 23.08.2011).
Тиллих, П. (1995) Мужество быть // Избранное. Теология культуры. М. : Юрист.
Торчинов, Е. А. (2001) Хайдеггер и традиционалистская мысль Китая XX века // Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур / отв. ред. М. Я. Корнеев, Е. А. Торчинов. 2-е изд. СПб. : Санкт-Петербургское философское общество. С. 163–182.
Тузова, Т. М. (1998) Экзистенциализм // Новейший философский словарь / сост. А. А. Грицанов. Минск : Изд. В. М. Скакун.
Федосова, У. В. (2007) Трансформация экзистенциального субъекта в условиях современной культуры // Вестн. Ун-та Рос. академии образования. № 3. С. 84–89.
Хайдеггер, М. (1993) Что такое метафизика? // Время и бытие : ст. и выступл. М. : Республика.
Хайдеггер, М. (1998) Пролегомены к истории понятия времени. Томск : Водолей.
Хайдеггер, М. (2003) Бытие и время. Харьков : Фолио.
Хрусталева, Ю. В. (2004) Философия экзистенциализма как возвращение к проблеме человека: европейская и японская версии // Кантовские чтения в КРСУ (22 апреля 2004 г.). Общечеловеческое и национальное в философии: II Международная научно-практическая конференция КРСУ (27–28 мая 2004 г.) : материалы выступл. / под общ. ред. И. И. Ивановой. Бишкек : Изд-во Кыргызско-Российского Славянского ун-та. С. 336–342.
Эпштейн, М. (2006) Информационный взрыв и травма постмодерна [Электр. ресурс] // Библиотека РГИУ. URL: (дата обращения 25.05.2011).
Юдин, Б. Г. (2007) Сотворение трансчеловека // Вестник Российской академии наук. Т. 77. № 6. С. 520–527.
Bowser, D. J. (2004) Being-in-the-web: A Philosophical Investigation of Digital Existence in the Virtual Age (Martin Heidegger, Herbert Marcuse, Manuel Castells) // Doctoral Dissertation. Pittsburgh : Duquesne University.
Foster, D. (1996) Community and Identity in the Electronic Village // Internet Culture / еd. by D. Porter N. Y. ; London : Routledge. P. 23–37.
Kim, J. (2001) Phenomenology of Digital-being // Human Studies. Vol. 24. No. 1–2. P. 87–111.
REFERENCES (TRANSLITERATION)
Bodriiiar, Zh. (1996) Simuliakry i simuliatsiia (referat V. Furs) / Filosofiia epokhi postmoderna : Sb. perevodov i referatov. Minsk : Izd. OOO «Krasiko-print». S. 32–47.
Zamanskaia, V. V. (2002) Ekzistentsial'naia traditsiia v russkoi literature XX veka. Dialogi na granitsakh stoletii : ucheb. posobie. M. : Flinta ; Nauka.
Kamiu, A. (1990) Buntuiushchii chelovek. Filosofiia. Politika. Iskusstvo. M.
Korneev, M. Ia. (2001) Khaidegger i sovremennaia filosofiia v stranakh musul'manskogo Vostoka // Khaidegger i vostochnaia filosofiia: poiski vzaimodopolnitel'nosti kul'tur / otv. red. M. Ia. Korneev, E. A. Torchinov. 2-e izd. SPb. : Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo. S. 221–256.
Kostina, A. V. (2010) Global'noe informatsionnoe obshchestvo: protivorechiia razvitiia kul'tury // Kul'tura global'nogo obshchestva: protivorechiia razvitiia : sb. nauch. statei. M. : Izd-vo Mosk. gumanit. un-ta. S. 6–23.
K'erkegor, S. (1997) Zakliuchitel'noe nenauchnoe posleslovie k «Filosofskim krokham» // Logos. № 10. S. 139–147.
Lukov, Val. A., Lukov, Vl. A. (2008) Tezaurusy : Sub"ektnaia organizatsiia gumanitarnogo znaniia. M. : Izd-vo Nats. in-ta biznesa.
Mamardashvili, M. K. (1990) Kak ia ponimaiu filosofiiu. M. : Progress.
Merlo-Ponti, M. (1999) Fenomenologiia vospriiatiia. M. : Iuventa ; Nauka.
Mersiianova, A. P. (2010) Osnovnye priznaki ekzistentsial'nogo vybora // Vestn. Tomsk. gos. un-ta. № 335 (iiun'). S. 153–156.
Murzin, N. N. (2007) Ekzistentsial'noe soznanie: K'erkegor ili Gegel'? [Elektr. resurs] // Vox : Filosofskii zhurnal. Vyp. 2 (mai). URL: (data obrashcheniia: 25.05.2011).
Ovodova (Larionova), N. S. (2002) Gipertekst kak forma kul'tury. Iavlenie «Homo digitalis» // Gumanitarii. Istoriia i obshchestvennye nauki : sb. nauch. tr. Vyp. 3. M. : MPGU. S. 216–223.
Porosenkov, S. V. (2009) Dukhovnost' lichnosti i ekzistentsial'nyi smysl // Vestn. Viatsk. gos. gumanit. un-ta. Filosofiia i sotsiologiia; kul'turologiia. № 4 (4). S. 6–11.
Romanova, I. K. (2002) Khaidegger glazami sovremennoi indiiskoi filosofii // Razmyshleniia o filosofii na perekrestke vtorogo i tret'e-go tysiacheletii : Sb. k 75-letiiu prof. M. Ia. Korneeva. Ser. «Mysliteli». Vyp. 11. SPb. : Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo. S. 210–220.
Solonin, K. Iu. (2001) Khaidegger i iaponskaia filosofiia // Khaidegger i vostochnaia filosofiia: poiski vzaimodopolnitel'nosti kul'tur. 2-e izd. SPb. : Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo. S. 183–194.
Sterledeva, T. D. (2009) Problemy ekzistentsial'noi sostavliaiushchei informatsionnogo obshchestva // Vestn. Permsk. gos. tekhnich. un-ta. Kul'tura, istoriia, filosofiia, pravo. № 1. S. 169–178.
Stoliarova, O. E. (2000) Identichnost' kiborgov : obzor materialov konf. “Cyborg identities” (October 21–22, 1999) // Sotsial'nye i gumanitarnye nauki. Otechestvennaia i zarubezhnaia literatura. Ser. 3 : Filosofiia. № 2. S. 57–81. URL: (data obrashcheniia: 23.08.2011).
Tillikh, P. (1995) Muzhestvo byt' // Izbrannoe. Teologiia kul'tury. M. : Iurist.
Torchinov, E. A. (2001) Khaidegger i traditsionalistskaia mysl' Kitaia XX veka // Khaidegger i vostochnaia filosofiia: poiski vzaimodopolnitel'nosti kul'tur / otv. red. M. Ia. Korneev, E. A. Torchinov. 2-e izd. SPb. : Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo. S. 163–182.
Tuzova, T. M. (1998) Ekzistentsializm // Noveishii filosofskii slovar' / sost. A. A. Gritsanov. Minsk : Izd. V. M. Skakun.
Fedosova, U. V. (2007) Transformatsiia ekzistentsial'nogo sub"ekta v usloviiakh sovremennoi kul'tury // Vestn. Un-ta Ros. akademii obrazovaniia. № 3. S. 84–89.
Khaidegger, M. (1993) Chto takoe metafizika? // Vremia i bytie : st. i vystupl. M. : Respublika.
Khaidegger, M. (1998) Prolegomeny k istorii poniatiia vremeni. Tomsk : Vodolei.
Khaidegger, M. (2003) Bytie i vremia. Khar'kov : Folio.
Khrustaleva, Iu. V. (2004) Filosofiia ekzistentsializma kak vozvrashchenie k probleme cheloveka: evropeiskaia i iaponskaia versii // Kantovskie chteniia v KRSU (22 aprelia 2004 g.). Obshchechelovecheskoe i natsional'noe v filosofii: II Mezhdunarodnaia nauchno-prakticheskaia konferentsiia KRSU (27–28 maia 2004 g.) : materialy vystupl. / pod obshch. red. I. I. Ivanovoi. Bishkek : Izd-vo Kyrgyzsko-Rossiiskogo Slavianskogo un-ta. S. 336–342.
Shparaga, O. (2001) Fenomenologiia opyta: opyt kak «pochva i gorizont» poznaniia [Elektr. resurs] // Logos. № 2 (28). S. 103–122. URL: http://www.ruthenia.ru/logos/number/2001_2/08_2_2001.htm (data obrashcheniia: 25.05.2011).
Epshtein, M. (2006) Informatsionnyi vzryv i travma postmoderna [Elektr. resurs] // Biblioteka RGIU. URL: (data obrashcheniia 25.05.2011).
Iudin, B. G. (2007) Sotvorenie transcheloveka // Vestnik Rossiiskoi akademii nauk. T. 77. № 6. S. 520–527.
Bowser, D. J. (2004) Title Being-in-the-web: a Philosophical Investigation of Digital Existence in the Virtual Age (Martin Heidegger, Herbert Marcuse, Manuel Castells) // Doctoral Dissertation. Pittsburgh : Duquesne University.
Foster, D. (1996) Community and Identity in the Electronic Village // Internet Culture / ed. by D. Porter N. Y. ; London : Routledge. P. 23–37.
Kim, J. (2001) Phenomenology of Digital-being // Human Studies. Vol. 24. No. 1–2. P. 87–111.
Alekhnovich Aleksandr Sergeevich, postgraduate of the Philosophy, Culturology and Politology Department at Moscow University for the Humanities. Tel.: +7 (499) 374-61-81.
